6
| "Белый Лебедь". Приемка. "Реструкт!" | ||||
 |
29.07 16:12 |  |
3796 | |
| tesak-nagval | ||||
| По дороге стояла тишина, то есть люди не хотели ни о чем разговаривать и все очень напряженно курили. Такая духота мерзкая, горло першит, потому что все курят, одну за другой смолят, потому что видно волнуются, я как-то пытаюсь всех развеселить, говорю да что такого страшного этот белый лебедь. Какая разница? Ты вообще не понимаешь нихрена. Да, я не понимаю, и понимать не хочу, ну такая же тюрьма, только название другое. Ну, пыжики там сидят, мы же не пыжики, какая разница! Ну, сейчас увидишь. Похоже, что они, пока сидели в Перми на централе – немного больше узнали об этом месте, чем я… Заезжаем на территорию тюрьмы. Говорят, сейчас, короче, ребята готовьтесь. Заехали, слышу какие-то крики резкие вокруг автозака. И начинают по кузову со всех сторон долбить киянками. Просто долбить, сильные удары. - Че, сучки страшно? Сейчас, блять, вам всем пизда будет!- Кричат снаружи. - Кто это орет?- Спрашиваю я. - Это козлы! Всё! Нас сейчас так умотают всех! Какие козлы-то, интересно посмотреть, я их же еще не видел. Открывается автозак. Команда «Выходим по одному, прыгаем, баулы перед собой, руки за голову, хватаем баул, бежим в клетку, садимся на корточки, руки за головы, морды в пол!» Один спрыгивает, вскрикивает, побежал. Второй спрыгивает, вскрикивает, третий… Что там такое? Почему они кричат? Тут моя очередь - я спрыгиваю с баулом, тут со всех сторон удары киянками по затылку, спине, рукам. Я приготовился, что вскрикивать не надо - и не вскрикнул. Как партизан на допросе. Но больно! Баул схватил, побежал в клетку, как показывали, 10 шагов вперед, пять направо. Киянки - это молотки деревянные, сечением 10 на 10 сантиметров, и длина самого молотка 20, на палке метровой длины, молот, можно сказать. Причем били они совершенно не жидясь - со всей силы, куда попадет. Они ж понимают, что ты будешь прикрываться - в шапке, в пуховике, поэтому и били со всей силы, чтобы сломить любое желание сопротивляться и отрицать уже в самом начале. Вбежал в эту клетку, сел, уперся в спину предыдущего, баулы поставил, сижу. Там толпа козлов, несколько мусоров. Надо сказать, что очки я предусмотрительно снял, поэтому не мог их как следует рассмотреть. Начинают нас по одному подводить к столу осмотра. Из этой клетки по одному выходят, на корточках естественно, баулы должны быть на земле, передвигаться по чуть-чуть, гуськом. Подходишь к столу, встаешь на расстоянии метра, по полосе, указанной на земле. Говорю: «Здравствуйте, гражданин начальник! Осужденный Марцинкевич Максим Сергеевич, статья 282 часть 2, срок 3 года 6 месяцев, начало срока 02.07.07 конец срока 02.01.11, общий режим!» Вот это надо доложить без запинки. И лучше не косячить. Докладываю - смотрят, что без очков. Достал очки из кармана, одел. Говорят, «Всё, полетел!» Там уже стоят те, кто был передо мной - все вжатые друг в друга, на полусогнутых ногах, совершенно нелепая поза! Подходишь, команда вжался, вжимаешь в предыдущего естественно не до конца и не очень плотно, там уже отработанным движение киянкой бьют тебе под колени, вжался, уперся, голову на бок, на козлов не смотришь, баулы в сторону, стоишь ждешь, пока весь этап назовет Ф.И.О., сделает доклад… Всех пересчитали, переписали, пошли в помещение санитарной обработки «Белого лебедя». По идее, это прожарка и баня. Должны провести обыск, прожарить вещи, чтобы погибли вши и блохи, и баня. Это только официально, на самом деле там идет ломка зеков. Нас всех спустили в подвальное помещение, довольно мрачное, на полу капли крови везде. Нас там стоит человек сорок наверно, козел командует, ещё несколько с палками в руках, в перчатках без пальцев и в спорткостюмах. - Сейчас я считаю до трех, и все стоят в одних трусах спиной ко мне около этой стены! Раз! Все начинают раздеваться очень быстро, скидывают носки, скидывают штаны, кофты снимают через голову. Всё построено на том, что козлы во-первых спаяны, их там пять человек, не то что все здоровые, но крупные взрослые мужики. Во-вторых, сроки у них по 15-20 лет, то есть выходить не скоро, и терять нечего, им как-то надо сидеть, они пошли по своей козлиной дорожке. Они ломают этапников, а за это администрация создает им нормальные условия содержания и обещает УДО. Если человеку дать 17 лет, и пообещать УДО через 12, он будет делать всё, что ему скажут. Он будет ломать, обоссывать, портить жизнь, будет беспредельничать, это вообще никакого вопроса для него не составит. Никакой совести и жалости у него не останется уже через несколько месяцев этой работы. А этапники во-первых боятся дать им какой-нибудь, а во-вторых это просто бесполезно. Если этап дает отпор, прибегает больше козлов. Всего 40 человек этапа, а козлов можно собрать намного больше - раз, они все будут вооружены - два, козлам не будет ничего за эту драку, их даже в карцер не отправят - три. А вот против этапников могут возбудить уголовное дело за нанесение тяжких повреждений, за бунт, довесить дополнительные статьи. Это к тому, что изуродуют и сломают жизнь. «Сломают жизнь» - это значит реально выебут! За неподчинение, могут выебать, только в путь, особенно на «Белом лебеде», то есть прямо писей в попу, по-настоящему, и все это знают. Знают еще задолго до прибытия, и сопротивляться никому в голову и не приходит, а кому приходит - они очень сильно и долго об этом жалеют. Все построились. - Теперь я предлагаю вам немного поприседать! На счет раз стоим, на счет два присели, на счет три сели на корточки! Начали! Раз, два, три, раз, два, два, три, раз, два, раз, два, три.- И все 40 человек приседают, вверх-вниз, вверх-вниз. Так, наверное, раз пятнадцать-двадцать успели присесть.- Все стоят. Так, сейчас Москва стоит, все садятся, два-три! Стою я один. У меня руки за головой. Чувствую, бах, удар по ребрам! «Повернулся, статья-срок-режим!» Я поворачиваюсь, пытаюсь что-то сказать, но удар хороший, поставленный, ногой. Чувствую, что говорить не могу - дыхание сбило. Я рот открываю, ничего не могу сказать. - Что, немой?- Я башкой мотаю,- А что молчишь? - Дыхание сбил… - Статья 282, что такое? - Разжигание… вражды и ненависти… - Чурок не любишь? - Не люблю… - А сам откуда? - Я из Москвы, ты ж уже понял. - Что за изолятор, где сидел? 991. Это что? - Федеральная тюрьма номер один ФСИН России… - Понятно, с тобой потом поговорим, отдельно. Ладно, добивать хоть не стали, но ребро, тем не менее он мне сломал сходу. Надо сказать, что на этапе из Перми у меня поднялась температура, и я очень хреново себя чувствовал. Поставили меня назад в строй, потом еще одного дернули, второго-третьего наугад, потом еще продолжили приседания. Пропреседали мы часа два, наверное... Здесь я очень сильно радовался тому, что занимался спортом в последнее время очень активно, и мне не составляло особого труда приседать. Тогда как у большинства ноги не выдерживали, они падали, тряслись, начинали плакать, не могли встать, их за это били палками по спинам и ногам. Не то чтобы им надо было, чтобы все приседали, просто надо было сломать всех, чтобы на будущее не осталось никакой блатной педали в голове, чтобы сказать, что этого я делать не буду, это у меня не приемлемо, это я не хочу. - Так, всё! Собрались быстро, вещи схватили! Считаю до трех! А сейчас косметички схватили, юбки задрали, полетели, крысы ебаные! И все побежали резко по коридору. Там козлы выстроены, показывают куда бежать… Ну, показывают - это мягко сказано, бьют просто киянками чтобы задать направление, причем бьют так - через одного, через двоих. Пока замах завершится, и киянка падает, кто-то проскакивает. Загнали в подвал вообще глубокий, там нет ни окон, ничего, такое помещение, полностью изолированное. Понятно, что никто не услышит, не увидит что с тобою делают, опять же на полу кровь. - Построились! Все стоят лицом к стене, не шевелиться, не разговаривать! Я стою прямо перед батареей, мне хреново. Чувствую, что у меня температура, ребро сломано, дышать не могу, и так становится мне всё лучше-лучше-лучше… Открываю глаза, смотрю - лежу на полу. Меня по щекам бьют. - Ты что? - Не знаю, сознание, наверное, потерял… - Нормально? - Нормально всё. Стою, жду, когда придут. Блин, первый раз в жизни сознание теряю без нокаута. Хотя, в школе дышал, сидя на корточках, потом резко вставал, напрягался – тот же эффект. Что дальше будет? В камере этой духота. Уже и в туалет начинает хотеться, уже и охота немножко посидеть, попить, полежать… Как хорошо было даже в Столыпине по сравнению с этим местом! Стоишь босиком на бетонном полу, раздетым, жар закончился, от приседаний этих двухчасовых. Уже всё, начинает бить озноб, становится холодно, и я чувствую, что заболеваю. В коридоре кого-то бьют, шум, крики, настроение такое напряженное. Тут двери открываются: - Первый на обыск полетел! Тот, что ближе всех к двери был, схватил баул и выбежал. Из-за двери слышно: «Статья? 131, что насильник?!» Полетели удары… «Ааа! Не надо, пожалуйста, я не насиловал, меня оговорили!» «Не пизди, сучка!» Опять удары. «Показывай давай, трусы снимай, всё выкладывай!» И опять удары. Да… Обыск-то интересный. Потом пикового какого-то дергают – чурбана. У него 131, 132… «Статься? 131, 132! Че, пидор черножопый! Русских девушек любишь? На, сучка!» Удары. Визги, знакомые по воле. Еще удары. «А! Не надо! Мамочки!» «Че, сучка?! Я тебя сейчас выебу здесь! На! Я тебя выебу пидор! Мразь пиковая, хули в Россию приехала?! А, мразь?! На! Вот я тебя выебу, будешь знать, как девушек портить!» «Нет, пожалуйста, не надо, я больше не буду, я никогда больше не приеду, я извинился, раскаялся, ей деньги выплатил, простите пожалуйста гражданин начальник!» «Какой я тебе гражданин начальник!» Опять удары. Жестко. Пять человек проходят, думаю, побыстрей надо уже туда проходить! Смысл ждать? Выхожу на обыск, меня начинают шмонать, говорит: - Что за статься? - Два-восемь-два!- замахивается. - Какая два-восемь два?! Наркоман что ли?- Делает вид, что хочет ударить, но я почему то даже не подумал что надо голову убирать, как смотрел, так на него и смотрю. Температура… - Нет. Экстремизм. - Ты же сказал «разжигание вражды»? - Это она же и есть. - И че чурок не любишь? - Конечно не люблю. Сел за призывы вешать таджикских наркоторговцев. - А, давай с нами вешать?!- Я понимаю, что это приглашение с ними козлить. - Да нет, мне ни к чему... - А, ну да, у тебя режим общий, у нас-то строгий. А сам нацист? - Да, нацист. Он начинаешь обыскивать мои документы. Другие козлы обыскивают продуктовый баул, вещевой. Он смотрит документы, а там вырезки из газет, которые я собирал, пока сидел в тюрьме. Смотрит одну картинку, вторую. - - - Это что, ты? - Да, я. - Ну, нифига, над тобой-то как мусора то подшутили, ты вроде против чурбанов выступал, против наркотарговцев и наркоманов, а они тебя к ним и посадили. Давай, короче, держись, нормально всё будет. Не очкуй. - Чего не очковать? - Сейчас увидишь… Не очкуй особо. Обыскали меня короче, взял я баул, перебегаю в соседнюю комнату. Она такая же изолированная, там уже те, кого обыскали. Так же стоят лицом к стене, головы опущены, босиком на полу, я тоже встал. Думаю, что будет сейчас интересного происходить? Самочувствие у меня всё хуже, из-за этого я начал абстрагироваться от всего происходящего, и такое чувство, будто это всё происходит не со мной, а я просто наблюдатель. http://vk.com/note119910902_10987649 |
||||
| Обсудить в блоге автора | ||||
