История солдата Андрея Попова неожиданно стала последней надеждой для огромного количества матерей. Уже после первой публикации в редакцию начались звонки: «А вдруг и мой сын жив?». Оказалось, что Андрей — далеко не единственный пропавший солдат. Но пока лишь один из немногих, кому удалось вернуться.

Едва появившись в Ершове, он оказался за решеткой. Родина, о которой Андрей грезил все эти 11 лет, объявила его дезертиром. Мужчину отправили в изолятор временного содержания и лишь спустя восемь суток начали заниматься расследованием его дела. Немного отойдя от шока, «дагестанский пленник» согласился без купюр рассказать свою историю.

- Андрей, есть разная информация по поводу вашего исчезновения. Расскажите, как вы пропали?

- Да, действительно, раньше меня просили все не озвучивать в интересах следствия, теперь сказали, что можно. У нас в части солдат периодически отвозили работать на чьих-нибудь дачах. Обычно это делалось в выходные, в наше личное время, когда командования в части не было. Нам ничего не платили, но офицеры, видимо, получали за это деньги. Приезжал человек в штатском, забирал бойцов, потом возвращал. Работа была разная — то фундамент залить, то огород вскопать, то что-то строить. Так было и в тот раз. Дача находилась в 40 минутах езды от части, владелец — кавказской национальности, - объясняет Андрей, с явным южным акцентом. - Я сделал работу, меня посадили обедать. Налили стопку «пей»! В принципе, нам в выходные это разрешалось. Я выпил и отключился.

- Почему?

- Ну видимо, мне что-то подсыпали. Скорее всего клофелин. Потому, что приходил в себя долго и мучительно, голова раскалывалась. Таких же, как я было человек 16. Правда я один военный, остальные гражданские. Мы ехали в грузовом вагоне почти сутки, нас просто закрыли. Оставили в углу воду и хлеб. Потом, когда привезли, дверь открыли — вплотную к вагону стоял автобус. Бежать было некуда! Нам объяснили «вы тут никто, и искать вас не будут».

- А как организована работа на заводе, и что вы там делали?

- Там, где я был, работало около 800 человек, поделенных на бригады. Подъем в пять утра, отбой в десять вечера. Я работал на ленте, перекладывал с нее кирпичи на стол, с которого их отправляли потом в печь. Каждый сырой кирпич весит 28 килограммов, а за сутки при средней нагрузке завод выпускал около 50 тысяч штук. Нас на ленте всего пятеро стояло, то есть по 10 тысяч кирпичей в сутки на каждого. Дружить ни с кем не получалось, максимум — успеешь перекинуться парой слов. Вечером просто падаешь и выключаешься от усталости.

- Что-нибудь из благ цивилизации было? Как за собой следили?

- Спали сначала в вагончиках, в 2005 году нам разрешили построить себе барак. Мылись в душе, он был один на все 800 человек. Но если себя забросить - сгниешь заживо. В месяц нам выдавали два лезвия. Ну знаете, раньше такие раскручивающиеся станки пластмассовые были? Вот для них. Их хватало ровно на два раза, поэтому все ходили заросшие.

- А чем кормили?

- Перловка, сечка, чай. Еда была ужасная, и ее постоянно не хватало. Засыпал и просыпался голодный. Спасали сигареты. Нам в неделю выдавали три пачки «Примы», и мы глушили ими голод. Сейчас вот никак не могу накуриться. И желудок еле живой. Мне родные привозят нормальную еду, а организм не принимает. Чуть жирнее что-то съел, уже плохо! Поэтому сижу на кисломолочных продуктах сейчас.

- Расскажите про свои побеги. Ведь удалось вырваться только с третьего раза?

- Да, с третьего. В первый раз я ушел метров на 500, вернули избили. Во второй - добежал до местного отделения милиции. Меня посадили в машину и отвезли, не поверите, обратно на завод! Они знают про него, все решено, все куплено! Тогда меня очень сильно избили. Выбили челюсть, сломали руку, ребра. Я лежал и не мог встать, мне помогали такие же рабочие. В больницу там никого никогда не возят.

- А кого-то еще пробовал убежать?

- Конечно! Но там в качестве охраны молодые дагестанцы из местных. Они все занимаются единоборствами. И сбежавший человек для них — как боксерская груша! Избивают до полусмерти и бросают. А утром человека уже нет. Спрашиваешь — где он? А они усмехаются «убежал»! Ну как полуживой человек убежать может?

- Как вы там с ума не сошли...

- Не знаю. Все время думал о доме, о маме, о братьях. Очень хотел к ним, скучал. Когда совсем плохо было, обещал себе, что обязательно выберусь. До армии я встречался с девушкой, но перед уходом осознанно порвал отношения. Потому что, два года — большой срок. Редко кто дожидается. А так — хотя бы не обидно будет. Но, если честно, о ней тогда тоже думал. Как она? С кем?

- А дни рождения...

- А что — дни рождения? Там никто ничего не праздновал, ни дни рождения, ни Новый год. Ну скажешь 24 декабря, мол, у меня днюха. Народ ответит — поздравляем. И все на этом. Мы там рабы. Что с нами — никого не волнует, лишь бы работали. Русский человек, способный работать, в Дагестане стоит 10-15 тысяч рублей. Нас покупали, вербовали, крали. Кому-то обещали сбор яблок, кому-то большие зарплаты. А в итоге, все оставались без документов, ни о каких деньгах речи вообще не шло. А работали как проклятые.

- Так все-таки, как удалось сбежать?

- Есть человек, дагестанец. Он служил в Саратове, и жена у него русская. Он и помог сбежать. Не только мне, но и еще нескольким парням. Он вывез меня оттуда и выпустил. Фамилию я естественно говорить не буду.

- А что дальше? Как будете жить?

- Сначала надо доказать, что я не дезертир. Я даже не думал, что так будет. Я надеялся, что меня ищут... Но ничего, есть свидетель, такой же пленник. Только его вытащили оттуда раньше, чем меня. Он меня опознал. А потом — буду устраиваться на работу, женюсь. Раньше хотел служить в армии, или в милиции работать, а теперь не хочу. Разочаровался. И еще — за себя я уже не боюсь, боюсь за тех ребят, что там остались. Там их очень много, из Саратова, Питера, Москвы. Их надо оттуда вытаскивать. Надо прикрыть эту лавочку. Вот этим и займусь! Их же тоже кто-то любит и ждет домой...