Завтра в 15-й раз откроется Международный экономический форум в Санкт-Петербурге. Российские лидеры снова попытаются убедить иностранных предпринимателей осуществлять массивные инвестиции в нашу страну – чего они практически не делают, по сравнению с тем, что происходит в Китае, Индии или Бразилии. По Вашему мнению, что может объяснить осторожность иностранных инвесторов?

Три основных сдерживающих фактора очевидны: коррупция высока как никогда, явное отсутствие верховенства закона, и, в конечном итоге, появление значительного политического риска. Уровень коррупции составляет 25% ВВП. Он никогда не был таким высоким за всю историю России. По данным неправительственной организации «Transparency International», Россия сейчас находится где-то на уровне Нигерии. Это, пожалуй, все, что нужно знать об инвестиционном климате сегодня.

Что касается верховенства закона, я слишком хорошо знаю, что в России его нет – судебная власть совсем не является независимой. Это говорю не только я: правительства США и Германии, также как и Европейская Комиссия и Парламент, недавно снова подняли этот вопрос, приводя мою собственную ситуацию в качестве примера.

В отношении долгосрочных политических рисков, достаточно посмотреть на условия «демократической весны» в Северной Африке и на Ближнем Востоке, которую недавно еще никто не ждал, чтобы понять их, хотя ситуация в России и отличается. Сегодня мы являемся свидетелями пробуждения демократии в странах, которые долгое время находились под властью авторитарных или диктаторских режимов. И это пробуждение осуществляется гражданским обществом, в контексте отсутствия свободы слова и выражения мнения, в странах, где представителям политической оппозиции затыкают рот или бросают их в тюрьму. Это вам ничего не напоминает? В России на повестке дня стоят те же фундаментальные проблемы, что и в регионе Северной Африки и Ближнего Востока: честные выборы, независимый суд, свободные СМИ, реальная борьба с коррупцией … Главная задача моей страны– не упустить историческое «окно возможностей» для спокойной либерализации, предоставления людям политических свобод, создания институтов демократического государства и гражданского общества. Во всяком случае, у страны осталось не так много времени, пока новое поколение не попробует систему «на зуб». Это – неизбежность. Если к тому времени не будет существовать действительно демократическая традиция разрешения вопроса о власти, никакие «силовики» не помогут удержать страну под контролем.

Тем не менее, Россия является членом «восьмерки», а ее вступление в ВТО поддерживается Соединенными Штатами. Николя Саркози, фактический глава «восьмерки», сделал очень сильное совместное заявление с Дмитрием Медведевым, напомнив миру, что холодная война закончилась, и что Россия должна рассматриваться как предпочтительный партнер. Является ли это стратегической ошибкой западных лидеров? 

Приняв Россию в эту группу, остальные 7 стран-членов имеют моральную обязанность настаивать на том, чтобы Россия уважала общие ценности. Сегодня в России отсутствуют свободные выборы, свобода выражения мнения и верховенство закона. В результате российское руководство получает пропуск в клуб без каких-либо обязанностей и обязательств. Главное заблуждение некоторых людей на Западе заключается в том, что они считают в отношениях с Россией «реальной политикой» отказ от отстаивания евро-атлантических ценностей демократии, прав собственности и верховенства закона. Такие люди не думают о возможности тяжелых последствий, или надеются передать ответственность за проблемы будущим поколениям. Однако, Россия – слишком влиятельный игрок на европейском континенте, а европейский «прагматизм» слишком серьезно влияет на психологическую атмосферу в нашей стране.

Причем, и исторический контекст есть: как сказал один из классиков марксизма-ленинизма, «капиталисты сами продадут нам веревку, которой мы их удавим». За отсутствие единой лидерской позиции в российском вопросе, за нынешнюю инертность в сфере прав человека, обусловленную инертностью в сфере энергетики, и не только ею, скоро придется дорого заплатить. В прямом и в переносном смысле. И России, и остальной Европе

На последней встрече «восьмерки» Париж и Москва пришли к соглашению о продаже высокоэффективных боевых кораблей, впервые после конца второй мировой войны. Представляется, что «реальная политика» и продажа вооружений являются более важными, чем права человека, и для Франции, и для других стран. Считаете ли Вы это неизбежным?

«Реальная политика», которая так дорога Западу, должна быть, по определению, реалистичной! Этот процесс не должен восприниматься как поощрение антидемократических шагов для российского руководства. Нужно понимать, что находящееся у власти правительство будет использовать это для оправдания своих действий внутри России, для их легитимизации. В Вашингтоне или в Париже все знают – и достаточно перечитать «Wikileaks», чтобы в этом убедиться – кто является самыми коррумпированными российскими руководителями, теми, кто сводит реформистские амбиции Президента Медведева к нарушенным обещаниям. В то же время, например, России должно быть позволено вступить в ВТО, поскольку российский народ не должен быть наказан за своих коррумпированных и нарушающих законы чиновников.

В отношении Вашей личной ситуации, Московский городской суд в прошлом месяце подтвердил 13-летний срок лишения свободы, что означает, что Вы теперь исчерпали все правовые каналы в своей стране. Будете ли Вы теперь «не высовываться» в надежде на досрочное освобождение за хорошее поведение, или же продолжите открыто высказывать свое мнение, как Вы это делали в течение последних 8 лет? Когда суд выносил приговор в отношении Вас, Вы улыбались. Дача интервью грозит Вам водворением в карцер – но Вы их все равно даете. Почему Вы все это делаете? Вы не боитесь?

В 2006 г., когда стало известно о подготовке второго дела в отношении меня, я осознал, что, возможно, остаток жизни мне придется провести в тюрьме. В первые годы воссоздания России, мы, как и многие наши друзья, боролись за демократизацию страны, хотя совершили много ошибок. Последние годы до ареста, я активно занимался общественной деятельностью, направленной на борьбу за гражданские свободы: финансировал оппозицию, поддерживал независимые СМИ, помогал в работе по политическому просвещению молодежи.

Тюрьма изменила средства, но не цель. Ситуация такова, что моя линия поведения в тюрьме уже не несет новых угроз для моих друзей, семьи, коллег. За себя я не боюсь. А жизнь без цели – не жизнь.

Еще в детстве мне оказалась близка мысль: «лучше ярко блеснуть и погаснуть, чем бессмысленно медленно тлеть». Так и живу.