— Алексей, регистрация в качестве кандидата в мэры против ожидания многих закончилась успешно. Но не сомнительно ли это с моральной точки зрения — брать подписи у «Единой России», которую ты сам заклеймил «партией жуликов и воров»?

— Мы взяли то, что нам принадлежит по праву. Когда в мэрии поняли, что из-за общественного давления выборы, где я не буду зарегистрирован, не признает практически никто, они уничтожили собственный муниципальный барьер.

— Я читала у одного единоросса в блоге по поводу вашей регистрации в качестве кандидата в мэры Москвы: мол, теперь, когда мы Навальному дали зарегистрироваться, он «не глотки нам будет грызть, а семечки с руки».

— Пока получилось ровно наоборот: я принес им семечек, они их поклевали и благодарно принесли мне подписи. Мы вынудили их пустить меня на выборы с помощью их же единороссов, и в этом смысле я довольно успешно погрыз им горло.

— Новая социология говорит, что в Москве, оказывается, протестный потенциал гораздо ниже, чем в регионах. Подходящая ли это площадка, чтобы попробовать свои силы?

— Это не площадка, где я пробую, это город, где я живу и делаю то, что мне положено. Даже если бы какие-то опросы показали, что на 15 миллионов я один считаю, что надо бороться с коррупцией, — я бы все равно это делал. Да, Москва самый богатый город в стране, а социальные проблемы более заметны в маленьких городах — как сейчас происходит в Пугачеве. И я бы не сказал, что в Москве социальное напряжение меньше, просто в маленьких городах оно стало еще больше. Люди ведь ничего не получили. Три триллиона долларов в виде природных ресурсов за последние 15 лет были высосаны из земли и проданы на Запад! В Москве хотя бы можно видеть какие-то их следы в виде чиновничьих «Мерседесов» или новых зданий. Но в городе Пугачеве они не заметны вообще никак.

— И все-таки баллотироваться вы будете не в Пугачеве, а здесь вам «Левада-центр» дает 8% голосов — как вам это?

— Даже эти восемь процентов по опросу «Левады» — это второе место с большим отрывом от всех остальных. Это при том, что федеральное телевидение обо мне ничего не говорит, кроме того, что я коррупционер, американский агент и враг государства. Опросы «Левады» показывают, что 40% москвичей вообще меня не знают. А ведь избирательная кампания еще толком не началась. Все не так плохо. Мы понимаем, что нас не пустят на телевидение и на билборды, но есть места, куда нас не пустить невозможно, — улица, метрополитен, звонки по телефону, от двери к двери.

— Сергей Удальцов, координатор «Левого фронта» и тоже герой Болотной, также претендовал на участие в выборах мэра. И даже была информация, что в день голосования по этому вопросу Координационный совет оппозиции сначала поддержал вас обоих, а потом — только тебя…

— Не было такого, это ерунда. Можешь посмотреть голосование на сайте КС: поддерживаете ли вы Навального, поддерживаете ли Удальцова — 59% за мою кандидатуру, 4 человека против, 13 не проголосовали.

— Кто-то из политологов по этому поводу даже высказался сурово: «Алексей, где брат твой Сергей?» Как Удальцов воспринимает эту ситуацию?

— Он же под домашним арестом, коммуникации с ним никакой нет. Я удивился, честно говоря, когда он выдвинулся. Я удивился, что не было партии, которая бы его поддержала. Потому что надо или идти от партии, или собирать 70 тысяч подписей. Лучше от партии — тогда процедура выдвижения выглядела бы серьезнее. Но вообще это нормальная ситуация, никогда не будет такого, чтобы все слились в экстазе вокруг одного человека.

— То есть почвы для конфликта, на твой взгляд, нет и вы с Удальцовым пожмете друг другу руки, когда выйдете каждый после своего срока?

— У меня с Удальцовым куча разногласий политических и куча вещей, где мы сходимся. Где у нас разногласия — мы будем спорить, и каждый будет доказывать людям свою правоту. Это нормальный политический процесс.

— Почему вы говорите, что вас не пустят на телевидение, ведь кандидатам эфирное время положено?

— Дебаты пойдут на каналах, которые принадлежат городу: «Москва 24», ТВЦ. На эти каналы меня не пустить, по идее, невозможно. Но они могут просто оставить меня после оглашения приговора под стражей. По московскому закону доверенные лица не могут участвовать в дебатах, только сами кандидаты. Будет в студии стоять такая табличка «Навальный», и все скажут — ну что же, он не пришел.

— Кстати, о приговоре: даже если он будет условным, вы в обозримом будущем не сможете баллотироваться и улучшить свой результат на выборах. Не боитесь так и остаться на долгие годы Лешей-восемь-процентов?

— Да они уже сейчас называют меня Леша-похититель-леса и Леша-агент-Госдепа. Эти люди — лицемерные, отвратительные жулики, которые боятся меня, потому что я хочу их вышибить с тех мест, где они воруют эти миллиарды. И в каком-то смысле их можно понять. И когда появляется такой Леша и говорит: «Я сейчас соберу народ и вас прогоню» — они делают все для того, чтобы Леша их не прогнал. Но Леша их все равно прогонит.

— Может ли приговор вступить в законную силу до дня выборов, так что вас все-таки с них снимут?

— Не я снимаю кандидатуру — они отстраняют меня от выборов, потому что боятся. Эти вещи мы не контролируем. Апелляция подается в течение 10 дней, дальше она может быть рассмотрена молниеносно или это займет какое-то время. Но если я буду под стражей, то, конечно, для нас будет большой вопрос, нужно ли продолжать кампанию в качестве официально зарегистрированного кандидата. Ведь цель именно такова: лишить меня возможности агитировать, собирать деньги, встречаться с избирателями, а потом сказать: ха! глядите, он всего пять процентов получил! Сдулся знаменитый интернет-пузырь! Вопрос будет — признаем ли мы это выборами. Я думаю, что нет.

— То есть вы готовы снять кандидатуру?