6
| Медиатеория. Конец эпохи "национального сторителлинга" | ||||
 |
2.08 12:08 |  |
4201 | |
| Vasily Gatov | ||||
| От расстройства пошел перечитывать некоторые старые (очень старые) научные работы в области теории коммуникаций. И неожиданно напоролся на одну очевидную, но не всем понятную мысль. В мире почти полностью организованных и управляемых массовых коммуникаций (неважно даже, как именно "управлялось", через Агитпроп или через инструменты рынка, спроса/предложения) предыдущей не-цифровой эпохи, крупные страны могли создавать и поддерживать нечто, что можно назвать national storytelling. У каждой большой (или просто культурно значимой) страны был свой сторителлинг. СССР рассказывал всем о свободном пролетариате и достижениях социализма. США рассказывали о свободе, демократии и свободной торговле. Япония - о духе бусидо, электронике Sony и трудолюбивом народе. Этот постоянный и довольно устойчивый message постоянно транслировался в окружающую культурную среду - с тем или иным качеством и упорством. Точно также - в существенно меньшем масштабе - транслировались и альтернативные story. Для СССР это были, последовательно, "рассказы" белой эмиграции, "рассказы" Троцкого и других перебежчиков, рассказы "двойных агентов" и диссидентов. Альтернативные варианты национальных "историй" были и у других - они подхватывались идеологическими оппонентами и использовались, насколько позволяла внутренняя и внешняя ситуация, против основных врагов (особенно в период Холодной Войны). Иногда, не дожидаясь перитонита (зачеркнуто) появления качественной альтернативной залипухи, страны-противники просто брали и фальсифицировали "сообщения" друг друга - "активные мероприятия" советской разведки (и, отчасти, схожие действия "Свободы" времен 1970-х) - прекрасный пример. Пик "национального сторителлинга" пришелся на 1990-е, когда телевидение и другие аудио-визуальные медиа (кино в том числе) достигли своего аудиторного пика. Одновременно, при явном снижении политического напряжения, можно было без ограничений "транслировать" (в прямом и переносном смыслах) свои "истории" на аудитории, которые раньше были трудно достижимы. Одновременно, многие из альтернативных story оказались недееспособными без прямой поддержки потенциального противника. Конец 1990-х и начало 2000-х - это период, когда старые нарративы перестали работать, однако "операторы" (они очень разнообразны, это совершенно не обязательно даже конкретные люди или организации, иногда это просто совокупность настроений, которая управляет информационным сообществом). Америка к этому моменту точно перестала быть "сияющим городом на холме" из ассортимента Рейгана; Россия уже не была ни СССР, ни "молодой демократией с долей мафиозности". В отсутствие горячего и холодного противостояния, на первый план стали выходить альтернативные, запасные, сделанные "на черный день" национальные story - в особенности, в странах, которые испытывали явные проблемы с комплексом полноценности. То, что Трамп с его Make America Great Again нарисовался только в середине второго десятилетия этого странного века - это случайность. Реваншисты разных изводов, сидящие на "запасных" национальных историях - чаще обращенных внутрь, чем наружу, как во времена противостояния двух систем - подняли голову не только потому, что "непонятно куда зашла глобализация", но прежде всего потому, что основные медиа-коммуникаторы совершенно утратили ощущение "основного нарратива" национальной коммуникации. Это, кстати, тоже следствие глобализации. В общем, как это ни странно, до тех пор, пока несколько крупнейших акторов мирового рынка storytelling не придумают какой-то новый объединяющий нарратив - все время будет вылезать ретроградный, "назад-в-будущее" вариант - "а, может, вернем все на место?". Самое прикольное в этом то, что "места" уже давно нет, оснований "возвращать" - тоже, и, самое главное, даже если ты реально можешь что-то "вернуть", никто этому рад не будет. PS: (для тех, кто не может обойтись без обвинений в адрес "поганых неоконов"). Да, нео-консерватизм - это не мейнстрим американского сторителлинга, а альтернативный нарратив, который как раз и был придуман для того, чтобы объяснить противоречие между менющимся миром и меняющейся Америкой. Да, неоконы хотели сохранить лицемерное единство разговоров о "ценностях отцов-основателей" с практикой интервенции, ничего не имевшей общего с наследием "настоящей Америки". |
||||
| Обсудить в блоге автора | ||||
