По поводу сегодняшнего «инцидента», назовём это так.

Все началось с оказания мной юридической помощи Ильми Умерову, которого ФСБ России преследует за высказанное им мнение.

В рамках оказания юридической помощи, я принимал участие в судебных заседаниях, писал официальные заявления в ряд государственных органов.

И вот в сентябре прошлого года следователь ФСБ по делу Ильми Умерова Игорь Скрипка вознамерился меня допросить, причём не абы про что, а именно по обстоятельствам оказания мной Ильми Умерову юридической помощи, что вообще-то прямо запрещено законом и охраняется адвокатской тайной.

Поскольку адвокат лицо с особым статусом, просто так его на допрос вызвать нельзя, нужно обращаться в суд за разрешением. В сентябре Киевский районный суд отказал следователю, указав, что его желание противоречит законодательству России. Нет бы успокоиться, но на помощь следователю ФСБ пришла прокуратура Крыма (эти ребята давно на меня зуб точат, недаром ГСУ СК РФ по их заявлению все никак не прекратит доследственную проверку аж по трём статьям уголовного кодекса) и прокурор направил апелляционное представление в Верховный суд Крыма, который вернул дело на новое рассмотрение.

И вот уже по второму разу дело попало к судье Можелянскому в Киевский районный суд, который в отсутствие меня и моих адвокатов принял решение разрешить следователю ФСБ меня допросить. Только это решение суда, хоть и было вынесено, в законную силу не вступило — мной и моими адвокатами были поданы апелляционные жалобы. Таким образом, до рассмотрения наших жалоб Верховным судом Крыма это решение суда первой инстанции не подлежит исполнению в принципе.

И нет бы дождаться рассмотрения апелляции, аккурат после моего возвращения в Крым из Страсбурга, где я в ПАСЕ говорил как раз о давлении на адвокатов в Крыму, следователь ФСБ принимает незаконное решение осуществить принудительный привод меня на допрос.
Выхожу из гостиницы в центре Симферополя, собираюсь на процесс по делу Ахтема Чийгоза, как ко мне подбегают несколько здоровых мужиков, хватают за руки и затаскивают в припаркованный микроавтобус с тонированными стёклами. В ответ на мое возмущение и просьбу представиться один из них машет удостоверением сотрудника ФСБ и вручает мне постановление следователя о принудительном приводе, причём с незаполненными графами «дата» и «время» доставления на допрос. Пока везли, вступаю с операми в полемику о том, что принудительный привод не равнозначен задержанию и успеваю сделать несколько звонков, в том числе адвокату.

По привозу меня в здание УФСБ в Симферополе мне настоятельно рекомендуют отключить мобильный телефон, под угрозой его изъятия (ну не драться же мне с этими амбалами), после чего заводят в кабинет, где находится следователь Игорь Скрипка и ещё один следователь-специалист с видеокамерой.

До допроса я сразу заявил следователю, что его действия незаконны. Вступившего в законную силу судебного решения нет. Потребовал обеспечить присутствие на допросе моего адвоката, а также предупредил о недопустимости допроса адвоката по обстоятельствам адвокатской тайны. Все эти заявления были следователем проигнорированы.

Вообще, подобный негативный сценарий мной прогнозировался ранее, в связи с чем я уже обращался в Федеральную палату адвокатов, откуда мне пришёл ответ с указанием на необходимость действовать в соответствии с методическими рекомендациями палаты.

В 2015 году ФПА издала памятку адвокату под рецензий Г.М. Резника, где прямо указано, что адвокату не рекомендуется давать показания по обстоятельствам оказания юридической помощи, а также подписывать протокол допроса.

На листке А4 я написал слово «Молчит» и указал ссылку на ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также на п.2 ч.3 ст. 56 УПК РФ, которые содержат прямой запрет на допрос адвоката по обстоятельствам, ставшими ему известными в связи с оказанием юридической помощи.

Заполнив мои анкетные данные в протоколе без моих документов следователь перешёл непосредственно к допросу.
 

Вопрос у следователя был один и касался обстоятельств оказания мной Ильми Умерову юридической помощи.

В ответ я молча продемонстрировал ему и видеокамере вышеупомянутый листок, после чего допрос завершился.

Правда потом следователь вспомнил, что забыл предупредить меня об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний по статье 308 УК РФ и решил записать ещё один дубль.

Все молчаливые манипуляции с листком бумаги мной вновь были проделаны.

В конце допроса следователь вслух зачитал текст протокола, а затем не вызывая понятых, совместно с коллегой зафиксировал протокол и факт моего отказа от его подписания подписью.

Демонстрировать полученную видеозапись следователь Скрипка мне также отказался. Все это действо продолжалось около 2,5 часов. Пока специалист перегонял видео с камеры на диск я, устав сидеть, прогуливался по кабинету, и заметил в окне коллегу адвоката Эдема Семедляева, а также журналиста Антона Наумлюка, находившихся на улице, помахал им рукой, чем вызвал возмущение следователя. Впрочем, никаких законных оснований запрета на жесты в здании УФСБ, он привести так и не смог. После этого торопливо распрощавшись, следователь вывел меня на улицу.

Вот в двух словах фактура произошедшего.

Проблема же намного глубже. Дело не только в сознательных и незаконных действиях конкретного следователя, ясно, что по собственной инициативе идти на такое нарушение закон он бы не стал. Симптоматично, что активные действия против меня произошли сразу после моего выступления в ПАСЕ. Это намеренная демонстрация силы, могущества и сознательное уничижение норм закона.

Вкупе с доследственной проверкой СК РФ по трём статьям уголовного кодекса, длящейся с сентября, сегодняшний инцидент лишь подтверждает методичное и последовательное давление на меня как адвоката, осуществляющего свои профессиональные обязанности, со стороны органов власти.

В конечном счёте, вопрос ставится ребром: либо я прекращаю работу в Крыму, либо меня давят дальше вплоть до уголовного преследования с последующим лишением статуса. И здесь явно видна проблема не только и не столько адвоката Полозова, а в целом взаимоотношения органов власти и общества (независимым институтом которого является адвокатура). Иными словами, если общество и адвокатская корпорация не готовы защищать адвокатскую тайну и гарантируемые Конституцией России права, может быть они и не нужны?