6
| О конфликтной ситуации в Русском ПЕН-центре | |
 |
12.01 21:32 |
 2919 |
Читатели моего блога, очевидно, не могли не заметить, что за последние дни я опубликовал несколько десятков новостей о происходящих в Русском ПЕН-центре событиях. Теперь я решил высказаться об этом сам. Итак, что я думаю о ситуации в Русском ПЕН-центре и почему не собираюсь пока из него выходить. Сейчас вокруг организации вовсю бушуют страсти, и после исключения Сергея Пархоменко уже 16 известных литераторов и общественных деятелей написали заявления о выходе. Среди них Нобелевский лауреат Светлана Алексиевич, поэты Ольга Седакова и Лев Рубинштейн, писатель Борис Акунин, журналист Григорий Пасько и др. Вскоре (может, уже сегодня или завтра) ожидается и вторая волна выходов. Я сразу же после публикации беспрецедентного постановления Исполкома (написанного в агрессивной и издевательской форме) об исключении Пархоменко и репрессиях в отношении двух других членов, назвал это решение ошибочным и спрогнозировал, что оно лишь подтолкнет к выходу и других известных и уважаемых деятелей. Так и случилось. Нынешний конфликт в Русском ПЕН-центре возник в 2014 году, и я много и подробно о нем писал и тогда, и потом (с хроникой его развития, подготовленной Татьяной Бонч-Осмоловской, можно ознакомиться здесь). За два года из ПЕНа (не считая тех, кто ушел после исключения Пархоменко) организацию покинули 18 человек, в том числе Людмила Улицкая, Лев Тимофеев, Владимир Войнович, Виктор Шендерович, Игорь Иртеньев и др. Противоречия постепенно накапливались, страсти накалялись, и вот в последние дни многое вырвались наружу. Внешней причиной конфликта стали разногласия в понимании правозащиты и пределов допустимости критики власти. Недаром вице-президент Русского ПЕНа Александр Городницкий, объясняя наличие раскола в организации, обмолвился в одном интервью: «Но они требовали революционных заявлений, вплоть до критики политики правительства, Крыма и прочее..." Кто-то из комментаторов иронично заметил: «Какой ужас! Это ведь они так могли и на святое замахнуться – до критики самого Путина дойти!» Внутренней же причиной стала борьба за контроль над организацией, ибо известные писатели – люди, по большей части, тщеславные и любящие выстраивать разного рода иерархии, даже если сами в этом никогда не признаются. Власть эта, безусловно, эфемерная, поэтому, конечно, такая борьба выглядела со стороны смешной и нелепой. Более того, большинство людей в России вообще не знают о существовании ПЕН-клуба, и никаким авторитетом он у них не пользуется. Зато люди откликаются на известные имена и честные слова (в том же Интернете), и совсем не надо быть «известным писателем» или тем более «политиком», чтобы писать ясно и понятно и пользоваться поддержкой людей в каком-то общественно значимом проекте. На самом деле, сегодня чтобы написать открытое письмо в защиту кого-то из политзаключенных, выйти на улицу с одиночным пикетом, написать статью в прессе, прийти на судебное разбирательство или перечислить деньги на адвоката, нужно только одно - желание этим заниматься и готовность самому столкнуться с ответным давлением со стороны государства, а в какой правозащитной или не очень организации ты при этом состоишь – дело десятое. Поэтому такая ожесточенная борьба за бренд ПЕН-клуба и право подписывать письма именно от него – мне непонятна. Кроме того, я считаю, что это вообще является большой проблемой людей, родившихся еще в Советском Союзе, - ставить организацию выше личного участия, и везде подчеркивать, что это не человек делает какое-то дело, а организация в его лице, или не он сам, а он и группа товарищей (это извечное «мы»). Это очень порочная и плохо искоренимая практика – считать людей винтиками всяких формальных структур. До последнего времени я сам не видел никакой проблемы в том, что нынешнее руководство организации не занималось защитой политических заключенных в России (оно ведь и все предшествующие годы тоже, мягко говоря, не очень то этим занималось), а вместо него эту работу выполняли члены т.н. сообщества «Частное мнение. Русский ПЕН-центр». В конце-концов, это дело личного выбора и совести каждого. Но зато это вызвало настоящую головную боль у исполкомовского начальства, а, как метко заметил Владимир Войнович, сейчас "возродилась порода умников, которые правозащитниками быть боятся, а слыть хотят". В итоге на официальном сайте ПЕН-центра стали появляться гневные тексты, содержащие обвинения в "присвоении" бренда ПЕНа. Через них по сути давалось понять, что ни один член организации не может нигде указывать, что таковым является, если не получил на то одобрение Исполкома. Это, конечно, было полным абсурдом и попыткой превратить свободную организацию творческой интеллигенции в казарму с четкой дисциплиной и диктатом "начальства". С другой стороны, и риторика пеновской фронды оставляла желать лучшего. Те же открытые письма в защиту кого-то подавались как своего рода перекличка «всех достойных и правильных людей», а если кто-то их не подписал, - то значит он трус, подлец или находится в маразме и отупении. И это уже не был в строгом смысле вопрос правозащиты, а скорее попытка манипуляции и контроля. Про то, что некоторые не готовы были подписывать те или иные обращения из-за того, что текст для них был слишком конформистским или, наоборот, излишне радикальным, а то и просто плохо написанным – я сейчас не говорю. В подобных вещах нелишне понимать и то, кто является организатором и задает общий тон и направление, а затем присваивает себе право инициативы (я организовал, я написал, я первым опубликовал и т.п.). Я сам столкнулся с непониманием и резкой высокомерной отповедью отдельных ультралиберальных товарищей, которым не понравились мои посты про Крым (нет, я не поддерживал путинскую аннексию, а лишь написал, что она тоже произошла не на пустом месте и что я не вижу причин, чтобы сейчас туда не ездить, а желать всяких бед и несчастий тем, кто там живет, на мой взгляд, подло и недостойно). Страсти в обществе и, особенно, среди интеллигенции сейчас накалены до такого предела, что за банальный радикализм можно стать кумиром толпы и «халифом на час», а за любое непонравившееся высказывание тебя тут же смешают с грязью и растопчут, как это произошло с гениальным режиссером Юрием Норштейном, заявившим в одном из интервью: "Я абсолютно и категорически за то, что Крым вернулся в состав России". Какие потоки грязи тогда на него за это вылились - и из кумира либеральной публики, гениального аниматора он тотчас же стал "полным ничтожеством" в глазах политизированных пользователей соцсетей. Мне не близок никакой радикализм. И я не считаю себя ни правозащитником, ни оппозиционером. Не являюсь я и писателем в строгом смысле этого слова. Я публицист, литературовед, литературный критик, автор популярного блога, и в нем я пишу на самые разные темы, в том числе и о судьбе политических заключенных. В Русский ПЕН-центр я вступил именно в этом качестве в декабре 2014 года, и уже тогда в общем-то было понятно, что в нем происходит и куда идет – никаких иллюзий на этот счет у меня не было, так что за это время я ни в чем не разочаровался. Вступал в ПЕН-клуб я по причине чисто исследовательского интереса – узнать – как это выглядит изнутри. Убежден и сейчас, что Русский ПЕН-центр является своего рода миниатюрной моделью России. Там существуют примерно те же проблемы и сложился примерно такой же климат. Даже соотношение «послушного большинства» и «оппозиционно настроенных граждан» примерно такое же (84% и 16%). И в ПЕНе, и в стране власть не хочет выполнять действующие законы (соответственно Конституцию и Устав), и там, и там руководство взяло себе слишком много полномочий и не терпит ни малейшей критики в свой адрес, и там, и там люди разъединены настолько, что не готовы идти на компромиссы и лишь ожесточаются и радикализируются с каждым днем. Но вот что я думаю: если даже в маленькой организации (а в Русском ПЕНе состоят менее 500 человек – в масштабах России это мелочь) наиболее образованные, думающие люди, которых иногда называют – кто-то с почтительным придыханием, а кто-то язвительно - «властителями дум», не способны элементарно договориться друг с другом и сделать функционирование организации нормальным, то о каком преобразовании жизни в России вообще может идти речь? Представляете, если эти же люди начнут «рулить» страной или давать советы о том, что нужно исправить? Эта метафора не так уж произвольна. Во всяком случае, для меня страна – и есть мой дом, город, организации, в которых я состою, друзья и коллеги, то есть все то, где мой голос что-то значит, и я могу что-то делать практически. Поэтому сейчас для меня очень странно слышать, что все, кто остается в ПЕН-центре, должны объяснить – почему они там остались, тогда как «все приличные люди» оттуда вышли. Это напоминает логику некоторых эмигрировавших из России оппозиционеров, которые из прекрасного далека обличают путинский режим и клеймят в соглашательстве тех, кто остался жить в России. «Пора валить» - очень легковесный и популярный слоган, который мне не близок. Разумеется, нельзя осуждать и тех, кто эмигрировал, вышел, не выдержав политического климата и накала агрессии в обществе. Тут вообще не может быть универсальной линии поведения. А от репрессий со стороны государства в России сегодня тем более не застрахован никто. Вот только уезжая из страны или выходя из организации добровольно, нельзя ожидать, что она от этого изменится в лучшую сторону. По сути это капитуляция, если речь не идет о тех случаях, когда не выйти или не уехать нельзя, но такие случаи всегда персональные. О том, что происходит в российском обществе и ПЕН-центре очень точно, на мой взгляд, написала Алина Витухновская: «У меня есть надежда, что ПЕН-клуб всё таки вернётся к своему предназначению, к уставному поведению, т.е. собственно к писательской и правозащитной деятельности. Ежели все выйдут из ПЕН-клуба, то у нас просто не будет этой самой организации, как некоей возможности влиять на общественное мнение и ситуацию в стране. Люди нелиберальных взглядов были там всегда, но при этом никакого размежевания не происходило и в общем и целом ПЕН-клуб придерживался демократических и либеральных позиций. Но уже сейчас, обращая свой взгляд назад, я понимаю, что практически на 90% ПЕН-клуб держался на покойном Александре Ткаченко, который вытянул на себе и мой процесс и процесс Пасько и прочих других, который на самом деле был заинтересован в свободе и демократии в нашей стране. Справедливости для стоит сказать, что во время моего судилища точно так же к ним приходили люди с Лубянки и запугивали и закрытием и всем чем угодно, но никто не стал их слушать - прежде всего Ткаченко - и ПЕН-клуб тогда победил, а ФСК (предшественник ФСБ) - проиграла. Сейчас не 90-е, но сейчас и не репрессивные времена. Эти клише, когда сравнивают Россию то с гитлеровской Германией, то со сталинским СССР, вспоминают 37-ой год - на самом деле являются натянутой истерической пошлостью. Да, здесь безусловно присутствуют репрессии, но это точечные репрессии и именно поэтому у нас есть реальная возможность помочь тем, кто сегодня под них попал. Если мы начнём потакать этим страшилкам, то мы их воссоздадим собственными руками. Иными словами, это уже не Путин и ко будут фактическими тоталитаристами, а самой мощной тоталитарной группировкой станут те самые интеллигентские круги, перепуганные лишь самими собой». Лично мне рекомендации в ПЕН-клуб давали писатели, которые не только не участвовали во фронде нынешнему Исполкому, но и до сих пор не высказались публично о разразившемся конфликте. Принимали меня также не те, кто сейчас вышел или собирается выходить. С абсолютным большинством тех, кто вышел, я лично не знаком. Никаких личных разногласий с руководством ПЕНа у меня нет - там такие же неоднозначные люди. Тот же Евгений Попов два года назад поставил свою подпись под организованным мной письмом в защиту новгородского писателя, хотя я его об этом и не просил. Поэтому я не вижу причин, чтобы сейчас выходить из ПЕН-клуба заодно с остальными. Я никогда не принадлежал ни к какой фракции и партии, все решения принимал самостоятельно, и если почувствую, что надо выйти, то выйду откуда бы то ни было - это вообще не проблема. Пока же таких причин для выхода я не вижу, поскольку ПЕН-центр образца декабря 2014 года мало чем отличается от ПЕН-центра образца января 2017 года. И в нем по-прежнему остаются многие достойные люди. Перечислю лишь некоторых из них: Юз Алешковский, Юлий Ким, Борис Егоров, Ирина Прохорова. академик Вячеслав Иванов, Алина Витухновская, Зоя Богуславская, Аза Тахо-Годи, Евгений Сидоров, Евгений Бунимович, Анатолий Курчаткин, Андрей Волос, Виктор Голышев, Вероника Долина, Тамара Жирмунская, Леонид Зорин, Эдуард Кочергин, Владимир Маканин, Григорий Остер, Андрей Пионтковский, Саша Соколов, Дмитрий Травин, Майя Туровская, Олег Чухонцев и много др. Состоять с ними в одной организации – большая честь. Подозревать их в конформизме и чем-то недостойном – не вижу никаких оснований. Вместе с тем, я продолжу свободно высказываться о происходящем и как честный хронист фиксировать различные каминг-ауты членов ПЕНа, включая его функционеров. Может, и меня со временем исключат, как Пархоменко, за «провокационную деятельность» в Интернете, но это уже будет не моим решением. А свобода высказываний для меня дороже чужого одобрения - с какой бы стороны баррикад оно ни раздавалось. Свою программу о разрешении конфликта в Русском ПЕН-центре я опубликовал вчера в фейсбуке (обсуждение ее можно прочесть здесь). Разумеется, она утопична и не реализуема на практике, а надо быть реалистом. Но я продублирую этот пост здесь – пусть останется для истории.. Что можно было бы сделать прямо сейчас для урегулирования конфликта в Русском ПЕН-центре. 1. Отменить решение Исполкома об исключении Сергея Пархоменко и репрессивных мерах в отношении Г.Петухова и М.Вишневецкой как ошибочное. 2. Направить письма всем литераторам и общественным деятелям, покинувшим организацию, начиная с 2014 года, с просьбой вернуться и с извинениями за то, что взаимные разборки зашли так далеко. 3. Провести в ближайший месяц общее собрание и обновить состав правления (Исполкома), ввести туда людей по принципу их реальной заинтересованности в правозащитной деятельности, готовности отстаивать права политзаключенных и свободно критиковать действия власти, а не по принципу личной дружбы или прошлых заслуг. 4. В конце года провести перевыборы президента организации, причем сделать выдвижение кандидатов в президенты свободным, а само голосование - тайным. В счетную комиссию включить тех, кто пользуется безусловным доверием большинства членов организации. 5. Внести в Устав ПЕНа пункт, по которому выборы президента проводятся ежегодно, а одно и то же лицо не может занимать эту должность более трех сроков (не подряд, а всего не более 3 лет) 6. Лишить правление организации диктаторских полномочий. 7. Любые заявления, публикуемые на сайте ПЕНа, должны подписываться конкретными людьми, чтобы была личная ответственность за все высказывания и открытые письма. 8. Организовать работу фракций в рамках ПЕНа Это как бы минимальные шаги для нормализации работы организации и возвращения ее в демократическое, правозащитное русло, чтобы ПЕН снова стал местом для дискуссий и отстаивания свободы слова. Понятно, что ничего из этого сделано не будет, а конфликт лишь продолжится. Русский ПЕН-центр покинут еще ряд недовольных политикой руководства организации деятелей, а сама организация будет дрейфовать в сторону полного одобрямс действий власти. Вот только не факт, что такая тактика защитит ПЕН от репрессий со стороны Минюста, особо агрессивных депутатов и хунвейбинов. Им-то по большому счету все равно - на какую организацию нападать. Стать для них "своими" можно будет лишь на условиях не просто отказа от правозащитной деятельности, но при активном включении в механизм репрессий и деятельном участии в шельмовании инакомыслящих и оппозиционеров режиму. Все ли нынешние пеновские функционеры к этому готовы? |
|
| Обсудить в блоге автора | |
