Передел по пейджеру
Я был наслышан про екатеринбургский фонд "Город без наркотиков". Во-первых, я слышал, что бандиты решили покончить с наркоманией в городе, установили пейджер с просьбой к жителям сообщать им адреса наркоточек и фамилии наркоторговцев и развесили по всему Екатеринбургу рекламные растяжки "Города без наркотиков".
Рассказывали, что в цыганский поселок в центре Екатеринбурга, где торговля шла оживленнее всего (в торговых палатках, утверждают, стояли наркотики с ценниками), недавно приехали около 500 молодых людей с Уралмаша в пиджаках и галстуках и около получаса молча стояли. Потом уехали, и наркоторговля в поселке прекратилась.
Говорили, что подлинный смысл этой борьбы — передел рынка сбыта, который происходит с применением таких новейших технологий, как растяжка и пейджер. На этом особенно настаивают местные журналисты, которые на всякий случай стороной обходят и эти растяжки, и людей, которые их развесили.
Слышал я также, что борьба с наркотиками потребовалась Александру Хабарову, председателю общественно-политического союза "Уралмаш", только для того, чтобы стать депутатом Госдумы. Впрочем, об этом в Екатеринбурге говорят с сомнением, потому что все без исключения считают, что он победит на выборах и без всякой дури.
И наконец, слышал я версию про трех молодых идиотов, которым нечего делать, вот они и объявили — для смеха — войну наркотикам.
Две высоты
А что произошло-то? А вот что.
— Я плакал, когда узнал, что наш отец Никон — пидораст и педофил,— говорит Вадим Чуркин, один из главных героев этой истории.— Ему же люди исповедовались, козлу. Детей своих крестили. Мы начали борьбу за то, чтобы его снять. А у него заступники в Москве. Только с помощью прессы и сняли. Замучил нас Никон. Четыре месяца мы на него потратили. Он ребенку моему сниться начал. Как-то, помню, собрали мы очередную пресс-конференцию по этому поводу. Сын мой тоже там был. Он смотрел, смотрел, а потом тихо и говорит: "Папа, вы перед кем распинаетесь? Смотри, что у них на фотоаппаратах написано". Я гляжу, и правда — Nikon.
Между тем на этой пресс-конференции Вадим Чуркин и его товарищ и компаньон по бизнесу Евгений Ройзман объявили о победе над Никоном. Его отправили в монастырь.
А Женя и Вадим пригласили журналистов отметить это событие в ресторане. После второго тоста решили, что жалко расставаться, и договорились взять новую высоту. Собственно говоря, высоты было две: на выбор — фашисты или наркомания. Но журналисты резонно заметили, что фашисты, если их не трогать, и сами сдохнут. Остановились на наркомании.
После этого разговора прошел еще месяц. Женя и Вадим не знали, как, собственно говоря, начать. Потом они встретили Андрея Кабанова, которого все для удобства зовут Дюшей. Он был заместителем председателя некоего фонда "Город без наркотиков". Дюша сказал, что он знает, как начать.
Бантики, цветочки...
Фонд "Город без наркотиков" сделали в свое время под выборы в городскую думу, и хватит об этом. Он и после выборов потихоньку работал. Бантики, говорит Дюша, цветочки... Сам он между тем состоял в этом фонде по глубокому убеждению и членство свое выстрадал.
Он не колется скоро уже шесть лет. Начинал с мака, варили на ацетоне. Потом они нашли еще один способ. Приходили в районный ЗАГС, давали кому надо немного денег и выписывали адреса умерших от рака. Потом в белых халатах ходили по этим адресам и забирали наркотики, которые обычно оставались у родственников. Часто улов был очень приличным. Потом, Дюша сказал, один приезжий выкупил у них эту технологию.
Это был 83-й год, и Дюша клянется, что в Свердловске было не больше двух десятков наркоманов.
Через пару лет Дюша первый раз попробовал соскочить. Началась ломка, он не спал три дня. Когда соскакивал последний раз — это было уже лет через семь,— не спал полгода.
— Как же ты смог? — спрашиваю.
— Пил,— говорит.— Когда первый раз заснул, даже не поверил потом.
Ему сразу приснился сон. Сон был короткий, но емкий. Дюше снилось, что он держит в руке шприц и хочет уколоться. Он подносит шприц к "колодцу" возле вены — у него был такой "колодец", незатягивающаяся рана от иглы размером с горошину,— и тут шприц падает из рук куда-то в грязь. Он поднимает его, опять хочет уколоться. Шприц опять падает. Он плачет, потому что этого не может быть, он ведь бросил, соскочил... И просыпается.
Все это время, что кололся, Дюша зарабатывал деньги. Начинал с игры в карты — она приносила стабильный доход, которого, впрочем, со временем не стало хватать. Тогда он с приятелем сделали цех шелкографии, в котором был один рабочий и два хозяина. Он занимался разным бизнесом, много — рэкетом.
Начал неистово заниматься спортом. Он просто не дает себе передышки. Бассейн и теннис без конца. Его друзья говорят, что он просто не позволяет себе ни на секунду остаться наедине с собой. Это продолжается уже почти шесть лет.
Во время войны 1993 года между Центром и Уралмашем Дюша похоронил многих друзей. Не нескольких, а многих. Сам он не относит себя ни к тем, ни к другим. Скорее уж к Синим, к блатным, которые до войны тоже были реальной силой в городе. Победил в этой войне, как известно, Уралмаш. Синяки из города почти ушли, а центровые остались. Между лидерами тех, кто остался,— Александром Вараксиным и Александром Хабаровым — с тех пор не было никаких отношений.
Не было до этой истории с наркотиками.
Красивая версия
Итак, их было уже трое: Дюша, Игорь и Вадим. Чуть позже — тоже, кстати, в одном ресторане — присоединился Игорь Варов, который потом и возглавил фонд. Игорь сразу придумал пейджер.
— Зачем? — спрашиваю я его.— Зачем тебе это было нужно?
Интересно выслушать его версию. Я знаю, что есть разные.
Он выводит меня из своего офиса во двор. Он гордится этим двором, он говорит, что это лучший двор в городе. Он выложил его плиткой, выкрасил стены зданий в те цвета, которые хотел. Это живые, теплые цвета.
— Это мой двор. Я здесь живу и работаю. И недавно утром выхожу из подъезда и вижу под ногами два шприца. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? В моем дворе!
Так Игорь присоединился к Ройзману, Кабанову и Чуркину.
Мне нравится эта версия. Красиво. Я верю.
Потом они сделали телепередачу, в которой выступил Дюша. Его представили. Перед ним лежала его речь.
"Свердловчане! Екатеринбуржцы! — было написано в ней.— Над нашим городом нависла страшная беда. Наркомания убивает наших детей, родных и близких, отнимая у нас с вами веру в будущее. Это самый настоящий геноцид! Да будут прокляты те..."
Дюша долго морщился, ерзал на стуле и, наконец, сказал, глядя, как его и учили, точно в центр телекамеры:
— Наркоман — это такая скотина!..
Вот с этой фразы и началась публичная кампания борьбы с наркотиками. Эту фразу Дюше и вспоминают с любовью до сих пор прохожие на улицах.
А потом он еще раз выступил по телевизору. На этот раз все прочитал по бумажке. В бумажке были фамилии милиционеров, которые контролируют торговлю наркотиками. Ройзману сразу позвонил Александр Хабаров.
— Вы что, идиоты? — он спросил.— Вас же, дураков, убьют. Называйте с вами и меня, только в этом теперь ваш шанс.
Они сразу кому надо назвали.
На следующий день из Москвы прилетел один из тех, кого всуе упомянул Дюша по телевизору. Он приехал к Ройзману и прямо спросил:
— Хотите новой войны? Вы ее получите.
Вряд ли получилась бы война. Этих троих просто перестреляли бы. Но они назвали Хабарова. И их пока оставили в покое. Но лицо, говорят, у Алексеича (так они зовут Хабарова) было очень недовольное.
Они не стесняясь говорят, что до сих пор живы только благодаря ему.
Хозяин Урала
Офис Александра Хабарова на 12-м этаже здания в центре города. Хабаров аскетичен в офисном быту. Преобладают черно-белые тона. Хозяин Урала в меру доброжелателен. Он рассказывает о своем бизнесе.
— Мы давно уже против садизма,— говорит он, я знаю, искренне.— Милосердие и взаимопонимание — вот что должно быть между людьми. А также страх и уважение к закону.
— Что? — переспрашиваю я.
— Именно так. Вот, к примеру, мы сейчас активно расширяем наше производство. Заходим на завод...
— И...
— Нет,— строго поправляет он меня.— Это в прошлом. Покупаем акции. Контрольный, как правило, пакет. А потом спрашиваем директора: "Ну, и куда ты дел 32-миллионный кредит?" Он нервничает, лихорадочно вспоминает, потом говорит: "Дайте неделю на подготовку, я отвечу". Проходит неделя. Он просит еще одну. А я вижу, нервничает еще больше. Что это — некомпетентность, халатность или злой умысел? Мы выясняем сами. И оказывается, что этот человек, чтобы украсть $50 тыс., готов обанкротить весь завод.
— Ваши действия?
— Мы пока не знаем, как поступить с этим человеком. Дело в том, что ему 62 года. В этом заминка.
— А что с заводом?
— Появились порядок, дисциплина, спрос и учет. И рабочие смотрят на нас с уважением, потому что мы благородны, порядочны, справедливы... в каких-то вещах. И мы должны воспитывать гармонически развитых людей. И мы будем их воспитывать, хотят они этого или нет. Безволие и распущенность в обществе привели к тому, что появились, например, наркоманы.
— Безволие, вы считаете?
— Нет, ну я же не лох, я понимаю законы торговли. Товар—деньги—товар. Кто-то должен поставлять эти наркотики. Эту проблему и надо решать. А свои ряды мы очистим. Мои люди, надеюсь, поняли: людоедство и наркомания — это одно и то же.
— И что, среди ваших людей нет наркоманов?
— Мы решили так. Хочешь кольнуться — считай, что ты предал всех. И этого человека больше нет.
— Как нет? — вздрогнул я.
— Для нас нет. Не существует.
— А если он потом соскочил?
— Нет такого — соскочил! Он уже предал, понял?
— А как вы собираетесь наводить порядок в городе?
— На Уралмаше наркотиков больше нет. За весь город я не отвечаю. Есть ведь еще Центр. Но справимся. Работаем с милицией. Западло, но что делать? Только что выделили ОБНону (отделу по борьбе с наркотиками) Орджоникидзевского РОВД новую "девятку" (Орджоникидзевский район географически полностью совпадает с территорией Уралмаша). А то на чем им ездить? С бензином помогаем, это у них большая проблема. Создали в районе народную дружину — 42 человека. Это необходимо. Представьте: идет милиционер по улице, дежурит, а рядом еще два человека, наши люди. Конечно, все это требует затрат, но мы посовещались и открыли финансирование. В результате что получается?
— А что, кстати, получается?
— В результате они, менты, находятся под общественным контролем. Мы их контролируем. Ставим на вид, если надо. Я вас уверяю: другого способа навести порядок нет.
— Да,— вспомнил Александр Хабаров,— и в школах ведь наши люди следят за порядком. В 32 школах. Ведь воспитание начинается с детства. А в результате? Смотрите.
Хабаров протянул мне красочно оформленную открытку: "Администрация, педагогический коллектив, профком, учащиеся школы #22 приглашают Вас на КВН между учителями и старшеклассниками школы, который состоится 24 ноября".
Интерактивная борьба
Потом они начали работать по пейджеру. Город живо откликнулся — они даже не ожидали.
"Передача наркотиков идет возле крыльца, из красной 'пятерки' номер 812. Точка, которую разгромили на днях (ул. 40 лет ВЛКСМ, д. 40), сегодня снова начала работать".
"Боровая, 21а, шестой подъезд".
"С балкона постоянно скидывают наркотики с 12.00 до 16.00".
"Молодой человек по кличке Сова (у него есть оружие). Его знает орджоникидзевская милиция. Он всегда бывает в этом дворе в 17 или 18 часов. Продает наркотики. Ул. Космонавтов, 52".
"Торгуют на Амундсена, 9, кв. 361. Уже месяц звоним в милицию. Никакого толка. Мы в отчаянии. Помогите хоть как-нибудь!"
Они помогали. По адресам выезжали уралмашевские бойцы и ликвидировали точки. В городе очень любят рассказывать одну историю. На рынке поймали наркомана, нашли у него дозу, повесили на грудь табличку "Я — наркоман" и долго водили по рынку. Потом спросили, где он берет героин. Наркоманы — разговорчивые люди, и через некоторое время взяли и барыгу. Его тоже привели на рынок, повесили табличку "Я продаю наркотики", сняли штаны, вкололи в задницу несколько шприцев и тоже поводили по рынку. Потом привязали к дереву и оставили на три часа вместе со шприцами. Старухи на рынке били его кошелками. Старики плевали в него. Кого-то стошнило.
|
2298
6
