Кремлевские стратеги время от времени меняют «говорящие головы» — линейку так называемых «медиаэкспертов». Обычно это бывает по осени. Летом — закрытый кастинг, решения. А осенью — хлоп — и много нового. Сейчас ситуация необычная. Всю «повестку» сообщают нам сами два диарха. Ощутимо сократилось присутствие «говорящих голов», разъясняющих нам курс «партии и правительства». В них теперь как будто нет и нужды. Все умное говорит сам Медведев, а все сумрачно-народное — Путин. Зато свежие силы брошены на медийную переделку «Единой России». Эти интеллектуальные силы погружены на «Ноев ковчег» — фонд «Стратегия-2020».
Войдя в эту среду в Дом Пашкова (двухдневный форум «Социальное измерение модернизации»), я обнаружил толпы молодых людей с одинаковыми лицами, в одинаково плохо сидящих костюмах и бесцветных галстуках. Молодежь из аппарата «Единой России» всегда легко узнать по несколько стыдливым глазам. Вне своей работы они, возможно, и неплохие парни, учатся где-то на юристов или экономистов. Но на официальных мероприятиях они выглядят вороватыми официантами. В глазах у них лукавство. Девочкам проще. Они просто улыбаются. Им легче работать «в обслуге» в студенческие годы. Это не сильно бьет по их самолюбию. Да и смотрят они на тех, кто «в свете рампы», без зависти, а с искренним любопытством…
Я сел на дальний стул, пригляделся и увидел, что молодыми пиджачниками командует Андрей Ильницкий — начальник из федерального аппарата «ЕР» (в прошлом он один из руководителей издательства «Вагриус», не чужд прекрасному). Вскоре появились А. Чеснаков, А. Чадаев — нынешние «умы» «ЕР». Затем я увидел всю тройку — М. Ремизов, Б. Межуев, Н. Куркин, — которая получила «белую метку» у Суркова на перехват фонда «Стратегия-2020» из рук ослабевшего от борьбы с творческой интеллигенцией бывшего музобозника Ивана Демидова. Демидов загнил за три года в аппарате «ЕР». Да и не мог бы он руководить «экспертной дискуссией» в новом, постпутинском формате. Медведевские времена требуют иного размаха. Раньше-то собирались одни «свои», лоялисты. А теперь — в связи с победой юрген-хабермаса («да здравствуют открытые коммуникации») над карлом-шмиттом («в политике главное — различать, где чужой») — надо собирать «разные точки зрения». Ремизов формат удержал. Тут были Аузан, Архангельский, Гуриев, Иноземцев, Плигин, Зудин, Павловский, Ясина, Макс Шевченко, Пушков и т.д. Плюс еще и два посаженых генерала — мэтр американской социологии Р. Коллинз и итальянский политолог-генерал-в-отставке Жан Карло. Моду возить европейских «старцев» в Москву на кремлевские семинары учинили несколько ранее Фадеев с Павловским.
Прослушав первое пленарное заседание (вел Аузан), я впал в грусть. Люди говорили о разном, некоторые — бредили. А некоторые говорили и неглупо. Но ошеломительным было то, что, собравшись, по существу, в формате «гражданского форума», никто и ни разу не говорил об «общественных задачах». В конце XIX — начале ХХ века представители образованных слоев общества, если у них возникало желание говорить о судьбах Родины, писали статьи под названием «Общественные задачи» или «Неотложные задачи общества». Такая была «дискурсивная рамка» — общество. А карбонарии писали статьи «Неотложные задачи оппозиции». Понятно, что «оппозиция» и «общество» — это не одно и то же. Общество — больше. Поскольку в него входят и умеренные сторонники прогресса.
И вот выяснилось, что даже если погрузить в «Ноев ковчег» Аузана с Чадаевым, Шевченко с Ясиной, Павловского с Иноземцевым, и даже если еще позвать «агрария» Кузьмина с «социальным теоретиком» Ашкеровым, даже двух заслуженных профессоров из МГИМО, двух из Вышки, двух экспертов из местных отделений транснациональных мировых think tanks, то о «модернизации» они могут вывалить кучу соображений. О том, что в России главный модернизатор всегда государство (Гаман-Голутвина); о том, что нужна «модернизационная партия» (Шевченко); о том, что «модернизацию задушит бюрократия» (Сергеев); о том, что думал о модернизации Тейяр де Шарден (профессор Ильин), о том, «может ли быть субъектом модернизации средний класс. Или его вообще нет. И это выдумка американской социологии» (не помню кто). Особенно меня потряс Иноземцев. Когда он просто издавал книжки по постиндустриальной эпохе, он казался умным человеком. Теперь же, когда его центр обласкан Сурковым, он мгновенно превратился в тусклого чиновника с докладом о том, что главное в модернизации — это «правильно ставить цели и добиваться — пусть небольших, но конкретных результатов». Ужас заключался в том, что в выступлении Иноземцева не было ни одной цифры, ни одного «кейса», вообще ничего, кроме «булшита», но, заканчивая свой мутный спич, он заявил, что сейчас такой этап модернизации, когда «нам уже хватит мнений, нужна информация». Дальше пассажиры этого круизного лайнера «Ноев ковчег» продолжали делиться «мнениями». Это были мнения о том, кто может быть «субъектом модернизации». Назывались какие-то выдуманные или реальные страты. «Бюрократия», «буржуазия», «ответственный класс», «креативный класс». Эксперт Плигин блеснул парадоксом — почти марксистским: модернизационным классом бывает, мол, не просвещенная часть общества, а те классы, которые издают последний вопль, перед тем как над ними сомкнется волна поглощающего их океана. Академик Ивантер сказал, что он ничего не понимает в «политике» (он экономист) и нечего морочить голову: модернизация возможна при экономическом росте, а заключена она в модернизации пяти отраслей. Он загнул пять пальцев, когда рассказывал. Я загляделся на пальцы и в результате запомнил только две — судостроение и автомобилестроение. «Социальный теоретик» Ашкеров нарциссически говорил о том, что ставку надо делать на «креативный класс» (то есть на него, Ашкерова); Чадаев говорил, что на «ответственный класс» (то есть на самого Чадаева). Межуеву, кажется, не дали слова, и он не успел сказать, что ставку надо делать на «интеллектуальный класс». Короче, «субъектность» мыслилась как угодно, только не через рамку «общества», «общественных задач»… Московское общество в упадке. Если собрать в одну комнату лучшие умы, то оказывается, что все они — в позиции «наблюдателей». Одни — более доброжелательно, другие — менее. Наблюдают за ходом… за ходом чего?.. какого-то процесса.
До Суркова я не досидел. Но его выступление уже опубликовали. Часть московской гламурной интеллигенции его любит. Он человек неглупый. В отличие от Иноземцева, он никогда не зачитывает «сусловской мудянки». И всегда точно обозначает «политический момент». А «момент» заключен в том, что «постепенство» (заявленное в 2009 году) потихоньку «набирает обороты». Год назад «постепенство» сводилось к тому, что модернизация нужна, но главное — «не сорвать резьбу». Тогда Сурков упирал на «культурные изменения». Поскольку эти изменения (вещь длинная — они плавно в дискурсе Суркова) уходили куда-то за горизонт жизни не только нашего и двух следующих поколений. Да и не только Суркова. Чубайса тоже спрашивали: нужны ли для модернизации изменения в политической системе, и он отвечал, что это «неочевидно». То есть «нет». Теперь уже об этом они говорят мягше. Мол, не только «технологические», но и «какие-то еще». Умный Ремизов сказал так: мол, я не знаю, нужны ли нам политические изменения, но институциональные — наверняка. Ну а где институциональные, там уже один шаг и до политических. |
2298
6
