— Алексей, продолжаете ли вы оспаривать итоги выборов мэра Москвы?

— Да, мы направили 952 жалобы в суды. Одну из них Мосгорсуд рассмотрел на следующий день, отказавшись вызвать всех свидетелей и рассмотреть любые документы. Сейчас мы пытаемся, в 951 жалобе, заставить районные суды разобраться в том, как были оформлены реестры надомного голосования. Но районные суды категорически отказываются это делать, ссылаясь на то, что все уже решено на уровне городского суда, хотя там другие стороны и предмет иска. С юридической точки зрения — это полнейший беспредел. Мы понимаем, что если мы все эти реестры затребуем в суде — все, придется объявлять второй тур.

— Вам кажется, это реальный сценарий или тут просто политический этикет: оппозиция должна судиться?

— Для нас политический этикет и обязательства перед избирателями — не пустой звук. 951 суд — это куча юристов, и волонтеров, и нанятых профессионалов, это дорого и утомительно, но мы делаем это, потому что обязаны это делать. Хотя я как разумный человек, много времени проведший в судах, понимаю, что крайне тяжело добиться там правды.

— Сейчас, когда страсти улеглись, как вы оцениваете свой результат — 27%?

— Говорить о том, что это какая-то триумфальная победа, не приходится, потому что я занял все-таки второе место. Тем не менее мы относимся с удовлетворением к результатам выборов, потому что мы показали всем и самим себе, что можно вести эффективную избирательную кампанию, даже не имея доступа к телевидению, финансовым ресурсам, партийным ресурсам и олигархам. И люди увидели, что это работает. Ведь раньше любое волонтерское политическое действие воспринималось как хорошее, но заведомо бессмысленное.

— «Галочку поставить»: я тоже протестовал…

— Да, прийти на митинг, сжать зубы и постоять: толку не будет никакого, но будет чувство внутренней правоты. Сейчас мы доказали, что если правильно все организовать, то мы можем изменять политическую ситуацию вокруг себя.

— А победили бы вы во втором туре? Я слышала от многих, что в первом туре голосовали за Навального, а во втором — все равно бы за Собянина. Люди боятся, как бы хуже не стало.

— Политическая практика, которую мы изучаем, говорит, что фаворит первого тура очень часто оказывается в меньшинстве во втором. Тот же Урлашов в Ярославле прошел во второй тур с 22%, а победил с 70%. Во втором туре весь наш электорат был бы мобилизован, воодушевлен, с удовольствием шел бы на выборы. Я получил бы голоса всех оппозиционных избирателей, ведь очевидно, что ни коммунисты, ни «яблочники» не голосовали бы за Собянина. Мы много голосов недобрали за счет того, что многие люди просто не верили в возможность победы.

— Но во втором туре мобилизовался бы уже электорат Собянина и админресурс, и тогда вы бы могли проиграть с разгромным счетом.

— Проиграл, не проиграл — это бы мы и проверили. Я получил бы все голоса, которые мог бы получить. Зато второй тур изменил бы всю политическую ситуацию в стране. И это ерунда, что в первом туре электорат Собянина был не мобилизован, а Навального — был мобилизован. Результат выборов предопределили пенсионеры, их явка была 55% при общей явке 30%. Это московские пенсионеры дали мне 27% — чем я очень горжусь.