Сколько человек из 862 тысяч, содержащихся в российских следственных изоляторах, тюрьмах и колониях, ждали амнистии? Это вряд ли кто знает. Но ждали многие. Лично я впервые об амнистии услышал уже на второй день своего пребывания в одиночной камере казанского следственного изолятора ИЗ-16/2.
26 ноября 2009 года Кировский районный суд Казани огласил приговор — 1 год 9 месяцев лишения свободы. На моих запястьях защелкнули наручники, и «воронок» доставил меня в изолятор. А уже 27 ноября во время прогулки из соседнего прогулочного дворика я услышал приглушенный голос:
— За что сидишь?
— Ни за что.
— Тут все ни за что сидят. Статья какая?
— Разжигание социальной розни по отношению к социальной группе представителей власти.
— Ты Ирек Муртазин? У тебя Шаймиев терпила? — сосед оказался осведомленным.
— Да, — подтвердил я.
— Уйдешь по амнистии, — уверенно сообщил голос. — К Дню Победы многих выпустят.
— Мне подачки не нужны! — взъерошился я. — Освобожусь, когда дело доберется до Верховного суда России.
— Дай-то бог! — пожелал голос из соседнего дворика.
За 22 дня, проведенных в одиночной камере, во время прогулок мне еще не раз довелось услышать об амнистии.
В общей камере, куда меня перевели в конце декабря, тоже много о ней говорили. И не просто об амнистии, а об амнистии «золотой». Мол, это будет амнистия, по которой из тюрем и колоний освободят несколько сот тысяч человек, а оставшимся чуть ли не ополовинят сроки.
И в колонии-поселении, куда меня этапировали 1 февраля, до конца апреля темой номер один всех разговоров была предстоящая амнистия. Масла в огонь добавил начальник колонии, который на общем построении объявил, что «при хорошем раскладе» из 160 осужденных, содержащихся в ФБУ КП-17, будут освобождены 130 человек.
Все ждали амнистии. Например, Женька С., получивший два года за шесть угонов автомобилей «без цели хищения». По-хорошему, так Женьку надо было бы лечить. Лечить от войны. За два года службы в спецназе ГРУ он облазил все чеченские горы и привык брать без спросу все, на чем можно добраться быстро и срочно из точки А до точки Б. Эту привычку сохранил и на гражданке.
Ждал амнистии и Мансур И., прошедший Афганистан в составе десантно-штурмовой бригады. А в колонию угодил на два с половиной года за то, что средь бела дня провел «дерзкую операцию» по сдаче в металлолом трансформаторной будки, которая несколько лет валялась и ржавела на колхозных задворках, но оказалась «дорогостоящей материальной ценностью».
Надеялась на амнистию и Светлана А., мать троих сыновей, у которой посадили мужа, а вскоре умер отец. Женщина запила, получила два года условно за кастрюлю, украденную у своей матери и пропитую. Не угомонилась. Украла СВЧ-печь. Тоже у матери. Эту материальную ценность стоимостью 5 тысяч рублей Светлана пропить не успела, ее вернули потерпевшей. А преступнице дали еще два года. По совокупности, методом частичного поглощения, суд определил женщине 3,5 года лишения свободы. Фактически — за кастрюлю. Ее здесь, в колонии, так и зовут — Кастрюльщица. Жалеют и недоумевают.
|
2300
6
